Алексей Гасников - Октябрь [СИ]
— Она… как будто бы внезапно постарела, — сказал он.
— Внезапно постарела? — с сомнением переспросил доктор Брах. — Простите, но такое просто невозможно. Человек не может постареть в один момент.
Сот не знал, что на это возразить.
— Возможно, вам просто показалось, — предположил Брах. — Плохое освещение. Вы были взволнованы. К тому же смерть накладывает свой отпечаток. Могло быть так?
— Возможно, — ответил Сот. — А нельзя ли мне увидеть тело мадам Данк?
Брах внимательно посмотрел на Сота.
— Боюсь, я не смогу вам в этом помочь. Для того, чтобы позволить вам это, мне потребовалось бы разрешение родственников покойной. Иначе я бессилен.
— Что ж, понимаю, — поднявшись из кресла, произнес Сот. Он протянул руку. — В таком случае, благодарю за помощь.
Брах сделал ответный жест.
— И еще, господин Эрн, — голос доктора остановил Сота практически в дверях.
— Да?
— На тот случай, если вам интересно мое мнение… Мне кажется, вы зря взялись за это. На самом деле, вся эта история гораздо проще, чем вам бы хотелось. Вы же пытаетесь отыскать сенсацию там, где ее нет.
— Может и так, — ответил Сот, — может и так.
И попрощавшись, вышел из кабинета.
Была полночь, когда Сот вновь подошел к зданию морга. Но в этот раз его интересовал не главный вход. Войдя в проулок и обойдя здание с торца, он остановился у двери черного хода.
Некоторое время спустя дверь отворилась, и в ее проеме показался немолодой мужчина. В руках он держал лампу. Заметив репортера, он приоткрыл дверь шире, и Сот вошел внутрь.
То, что Брах ему чего-то недоговаривает, Сот раскусил сразу же. И теперь он пришел разобраться, что же именно хотели от него скрыть.
Унылым, темным коридором сторож провел репортера в одну из мертвецких. Помещение освещал слабый свет газовых рожков. У стен в два ряда, образуя между собой проход, стояли металлические каталки, на которых, укрытые желтоватыми от постоянных стирок простынями, замерли мертвые.
Сам не понимая отчего — то ли от царящего внутри холода, то ли от неприятной атмосферы — Сот поежился.
Сторож указал Соту нужную каталку. Вынув из-за пазухи, репортер протянул ему деньги. Когда сторож ушел, Сот откинул покрывало. Во внешности лежавшей перед ним старухи Сот с трудом смог угадать черты той Изы Данк, которую еще вчера видел в театре. Дряблая серая кожа, запавшие глаза, редкие седые волосы. Казалось, время разом отняло у нее все то, что должно было принадлежать ей еще долгие годы.
И в этом было что-то жуткое и противоречащее здравому смыслу.
Уже на улице, вне стен морга, этот образ еще долго преследовал Сота.
На следующий день, когда Сот приехал в редакцию "Глашатая", Папа Хум встретил его радостным приветствием.
— А вот и наш герой дня, — воскликнул он, когда Сот вошел в его каморку. — Садись, садись. Хочешь выпить? Нет? Что ж, дело твое. Ты должно быть уже в курсе, что оба номера с твоими статьями разошлись двойным тиражом? Газеты расхватали быстрее, чем дармовое пиво в жаркий день. И теперь в городе только и разговоров, что о загадочной смерти этой певички. Кстати, как там продвигается твое расследование? Я могу рассчитывать на новые материалы?
Ответить на это Соту было нечем. После посещения морга, он побывал в полиции, но и там ему не удалось узнать ничего существенного. Да, определенно в этом деле есть какая-то тайна, согласился с ним невысокий, чистенький комиссар, но полиция раскрывает преступления, а в данном случае, согласно врачебному заключению, смерть наступила вследствие сердечного приступа. И хоть все это крайне загадочно, но находится вне их компетенции. Так что, подвел он итог, дело скорее всего будет попросту закрыто. И с тем вежливо выпроводил Сота за дверь.
Что же до слухов, среди плевел которых Соту порой удавалось отыскать редкие зерна истины, то на этот раз они были настолько нелепы и фантастичны, что не вызывали абсолютно никакого доверия.
Иных же зацепок у него не было.
— Скверно, — согласился Папа Хум. — Ну что поделаешь? Мы и так уже достаточно наварили с этого дела, так что особых причин расстраиваться нет. И все же — очень жаль. Таких тиражей у "Глашатая" не было со времен Черного Вдовца, маньяка, что промышлял в окрестностях Торговых Рядов. Его жертвами становились молодые торговки. В итоге убийцей оказался какой-то юнец, отвергнутый возлюбленной. Таким образом он пытался отомстить за свое разбитое сердце. Любовь и кровь — как же это все банально. Впрочем, в тот раз нам тоже удалось на этом неплохо заработать.
Папа Хум на мгновение задумался, словно что-то вспоминая, после чего оживленно произнес:
— Да, кстати, чуть совсем не забыл… Тебе тут пришло письмо.
— Письмо?
Открыв один из множества ящиков своего стола, Папа извлек на свет и протянул Соту простой белый конверт, скрепленный обычной почтовой печатью. Казенным почерком на чистовой стороне был проставлен адрес редакции и имя Сота. Обратного адреса не было.
— Почтальон принес сегодня утром. Может быть это как-то связано с твоим расследованием, — предположил Папа.
— Возможно, — согласился Сот.
Сломав сургуч, он вскрыл конверт. Внутри оказался голубоватый лист бумаги, чуть ощутимо пахнущий духами. Содержание — всего несколько строк. Сот прочитал письмо вслух.
Если хотите больше узнать о смерти Изы Данк, приходите вечером в таверну "Королевский погреб". Буду ждать вас с шести до семи за угловым столиком.
Ниже шел адрес. Подписи не было.
— Вот тебе и новая зацепка, — сказал Папа. — А история становится все интересней и загадочней. Думаешь поехать?
— Почему бы и нет? — ответил Сот. — Обычно анонимные письма пишут те, кому есть что скрывать.
Таверна "Королевский погреб" находилась в старом, тихом квартале Делла, напротив бывшей Охотничьей Рощи, что теперь называли просто Парком. Это было вполне приличное место с постоянной публикой, по большей части состоявшей из мастеровых и средней руки торговцев, которое как нельзя лучше подходило для всякого рода тайных свиданий.
Приехав специально немного раньше, Сот не пошел сразу же за указанный столик, а сел за один из соседних, решив, что разумно будет вначале посмотреть на таинственного осведомителя, а уже там думать, что предпринимать дальше. В конце концов, вся эта история с письмом выглядела достаточно подозрительно, и могла оказаться как обычным обманом, так, и того хуже, ловушкой.
В назначенное время в таверну вошла женщина. Темное платье цвета майской ночи, шляпка. Лицо незнакомки летучей тенью скрывала вуаль. На мгновение словно бы в какой-то нерешительности замерев у входа, она осмотрела зал, после чего быстрым и несколько нервным шагом направилась к тому самому месту, где было назначено рандеву.
